Споръ въ ученыхъ сферахъ.

Автор: Галактион Андреев
Опубликовано в журнале "Компьютерра" №12 от 29 марта 2005 года.

Удивительное сообщенiе, способное потрясти самыя основы нашихъ представленiй о мироустройстве, удалось намъ услышать въ салоне графини К., известной своей поощрительной деятельностью, способствующей всяческому прогрессу наукъ и искусствъ. Въ прошлый четвергъ ея внучатый племянникъ Д., слушающий курсъ въ Бернскомъ университете и ненадолго вернувшийся въ родные пенаты по неотложнымъ семейнымъ деламъ, съ жаромъ, простительнымъ юности, поведалъ гостямъ о новыхъ принципахъ организацiи Вселенной, недавно провозглашенныхъ его лишь немногимъ менее юнымъ прiятелемъ.

Знакомый этотъ, 26 летъ отъ роду, никому не известный швейцарский подданный изъ иноверцевъ, по имени Альбертъ Эйнштейнъ, служитъ ныне техническимъ ассистентомъ эксперта въ Бернскомъ патентномъ бюро. Ранее онъ вместе съ Д. слушалъ курсъ въ Цюрихском политехникуме, закончивъ который, по слухамъ, не сумелъ найти себе места изъ-за дурной славы наглаго и дерзкаго юноши, склоннаго къ неуемнымъ фантазiямъ, и постоянному отлыниванiю отъ рутины настоящей научной работы.

Персона эта, какъ и само сообщенiе Д., разсеянно прослушанное гостями скорее изъ уваженiя къ хозяйке, не стоило-бы вниманiя нашихъ уважаемыхъ читателей, если-бы не любопытный споръ, возникший на этой зыбкой почве между присутствовавшими тамъ профессорами Московскаго университета (которыя, впрочемъ, просили въ этомъ репортаже не упоминать ихъ весьма почтенных фамилiй).

Такъ вотъ, сообщенiе Д. содержало две части. Въ первой части излагалась уже опубликованная въ середине марта въ солидномъ немецкомъ журнале «Annalen der Physik» статья упомянутаго Эйнштейна. Въ этой статье юный авторъ, вдохновленный пока мало кемъ признанными идеями профессора Макса Планка о дискретности порций энергiи мельчайших осцилляторовъ, безапелляцiонно утверждаетъ, будто «лучи света, распространяющiеся отъ своего источника, не распределены непрерывно въ пространстве, а состоятъ изъ конечнаго числа квантовъ энергiи, которыя локализованы въ точкахъ пространства, двигаются безъ разделений, и которыя могутъ быть поглощены или испущены только какъ единое целое». Въ подтвержденiе своей гипотезы Эйнштейнъ объясняетъ эксперименты по испусканiю твердыми телами подъ действiемъ света такъ называемыхъ катодныхъ лучей и по iонизацiи газовъ ультрафiолетовымъ светомъ.

Утвержденiе о томъ, что подобно тому, какъ все вещества сложены изъ атомов, лучи света также состоятъ изъ мельчайшихъ неделимыхъ частичекъ, было воспринято публикой безъ всякаго изумленiя. А почему-бы и нетъ? Ведь объ атомахъ писали еще греческiе философы. Однако оно-же, на удивленiе, привело въ полную ярость профессоровъ. Одинъ изъ нихъ разъяснилъ собравшимсяъ, что въ векъ безпроволочнаго телеграфа недопустимы такiе чисто умозрительныя заключенiя, къ коимъ вынуждены были прибегать философы древности. Теперь все надо твердо доказывать опытомъ. Само существованiе атомовъ вещества пока никемъ надежно не установлено и вызываетъ жаркiе споры спецiалистовъ. Если представленiя объ атомахъ вещества и можетъ оказать помощь въ некоторыхъ физическихъ разсужденiяхъ, то подобныя утвержденiя касательно света вовсе ни въ какiе ворота не лезутъ. Еще со временъ Исаака Ньютона известно, что светъ, какъ и другiе проявленiя электромагнетизма (что подтвердилось, впрочемъ, недавно), суть волны гипотетическаго э¤ира, похожiе на зыбь на поверхности моря. Это подтверждено массой самыхъ разнообразныхъ опытовъ и прекрасно описывается теорiей электромагнетизма Максвелла. Если-бы это было не такъ, то былъ-бы невозможенъ безпроволочный телеграфъ и телефонный прiемникъ депешъ профессора Александра Степановича Попова, позволяющий военнымъ кораблямъ обмениваться сообщенiями на гигантскомъ разстоянiи въ сто пятьдесятъ верстъ. Примитивныя объясненiя пары сомнительныхъ опытовъ, до правильнаго описанiя которыхъ пока просто не дошли руки, ничего не доказываютъ. Нельзя ради нихъ отменять огромное количество надежнейшихъ наблюдений. Ни одинъ серьезный ученый никогда не позволилъ-бы себе подобныхъ безапелляцiонныхъ утверждений. Вотъ и профессоръ Планкъ въ своихъ статьяхъ весьма аккуратенъ въ сужденiяхъ.

После такой отповеди смутившийся юноша и вовсе не сумелъ внятно изложить суть другой работы Эйнштейна и его жены сербки Милевы Марикъ (эмансипированной барышни-«математички», единственной дамы, слушавшей курсъ въ томъ-же Цюрихскомъ политехникуме). Прочитанная имъ въ Берне рукопись статьи, которую супруги-соавторы намеревались вскоре опубликовать, была озаглавлена «Къ электродинамике движущегося тела». Заминка съ публикацiей была вызвана лишь колебанiями Милевы: стоитъ-ли оставлять свою фамилiю въ авторахъ, лишний разъ дразня женоненавистниковъ и моралистовъ въ научномъ сообществе, или лучше целикомъ посвятить себя семье, оставивъ науку мужу.

Со словъ молодого человека можно понять, что въ статье провозглашенъ некий новый «принципъ относительности», суть котораго въ томъ, что относительно не только пространство, какъ было известно еще Галилею, но и время, а скорость распространенiя любыхъ взаимодействий въ природе не можетъ превышать скорости света въ вакууме, которая, въ свою очередь, не зависитъ отъ того, движется наблюдатель или покоится. Эти постулаты якобы позволяютъ разрешить противоречiя, возникающiе между электродинамикой Максвелла и механикой Ньютона при описанiи движенiя телъ. Изъ нихъ также следует, что длина телъ и промежутковъ времени не является абсолютной, а зависитъ отъ того, движется наблюдатель или покоится. Напримеръ, при быстромъ движенiи ходъ часовъ замедляется.

Последний выводъ очень заинтересовалъ одну изъ присутствовавшихъ дамъ, полюбопытствовавшей, насколько быстро следуетъ ехать, чтобы замедлить старенiе. Узнавъ, однако, что при скоростяхъ самыхъ быстрыхъ экипажей эту разницу не сможетъ уловить даже самый точный хронометръ, дама сильно разочаровалась въ теорiи и потребовала въ качестве компенсацiи подробнейшего отчета о бернскихъ модахъ.

Съ темъ, что все на этомъ свете относительно, все немедленно согласились. Ученыя-же мужи признались, что изъ сбивчиваго разсказа юноши толкомъ ничего не поняли и обсуждать пока, собственно, нечего: следуетъ подождать публикацiи. Единственно, что смогъ предположить одинъ изъ присутствовавшихъ, такъ это то, что въ статье, скорее всего, будетъ изложена вульгарная популяризацiя некоторыхъ абстрактныхъ построенiй французскаго математика Пуанкаре или известнаго преобразованiя, предложеннаго пару летъ тому назад датскимъ физикомъ Лоренцемъ для объясненiя опытовъ Майкельсона, который долго и тщетно пытался измерить на опыте влiянiе движенiя Земли на скорость света.

Всерьезъ раздосадованный, одинъ изъ профессоровъ поднялъ действительно важный вопросъ, ради котораго и затеяно это повествованiе. «Вольно-же изгнанному изъ научной среды нахалу-мальчишке, — кипятился профессоръ, — который не можетъ уже потерять репутацiи, вульгарно трактовать въ угоду несведущей публике чужiе абстрактныя построенiя и провозглашать одинъ за другимъ новыя постулаты. И не дай Богъ, какой-нибудь изъ нихъ случайно затемъ подтвердится. Публика тутъ-же запишетъ неуча въ генiи и потребуетъ возвести на ка¤едру. Поди потомъ, отбивайся отъ его безсмысленных поучений!» По его мненiю, следуетъ немедленно ввести въ солидныхъ научныхъ журналахъ некое подобiе строгой цензуры, чтобы новыя публикацiи отклонялись сведущимъ цензоромъ изъ назначенныхъ известныхъ ученыхъ, если въ нихъ изложены идеи, явно противоречащiе здравому смыслу, дабы избежать вреднаго влiянiя на неокрепшiе умы и легковерную публику. Иначе по мере роста числа прослушавшихъ курсъ наукъ людей, возтребованных растущей промышленностью, просто спасу отъ всевозможныхъ пророковъ не будетъ. И сейчасъ уже вся Россiя стонетъ отъ бродящихъ по Европе призраковъ, вконецъ смутившихъ умы низшихъ классовъ.

Однако его коллега, впрочемъ, известный своими либеральными взглядами, категорически ему возражалъ. Онъ утверждалъ, что цензура противоречитъ принципамъ академической свободы, выработаннымъ въ научной среде еще въ шестнадцатомъ веке. Ученый воленъ высказывать любую точку зренiя, ибо несетъ за неё всю полноту ответственности. Научная публикацiя не есть истина въ последней инстанцiи, а лишь очередной шагъ на извилистой тропе познанiя. Цензура-же способна заткнуть ротъ оппонентамъ и привести всехъ къ единомыслiю, что гибельно для любого прогресса. Что-жъ говорить о Россiи, въ которой директоръ института, редакторъ профильнаго журнала, председатель совета ученаго и председатель совета квалификацiоннаго, присуждающего ученыя степени, являетъ, какъ правило, одно и то-же лицо. При такомъ единовластiи ничего кроме пагубнаго единомыслiя быть и не можетъ. Слава Богу, въ просвещенной Европе пока крепки традицiи, сохраняемыя старыми университетами. Да и по какимъ-же такимъ критерiямъ здраваго смысла цензоръ будетъ отбирать статьи для печати?

Споръ разгорался, пока обстановку не разрядила невинная шутка графа Войновскаго, предложившего ясный критерий учености.

Прежде чемъ провозглашать принципы, надобно сначала отрастить подобающую для этаго занятiя бороду. А длина бороды не менее парижскаго метра есть твердая гарантiя того, что человек уже остепенился и не будет попусту тревожить публику. На том все и порешили, дружно отправившись подкрепить изсякшiе въ научныхъ спорахъ силы обильной закуской въ доме хлебосольной хозяйки.