Аники-кибервоины
Автор: Евгений Козловский Если кто случайно не в курсе (хотя, конечно, вряд ли), — я, кроме возделывания огородов и грядок, писал в разное время (изредка пишу и сейчас), что называется, беллетристику. Belle letter, прелестные цедульки. Ну, то есть стихи там, прозу, пьесы (с избранным можно ознакомиться у Мошкова в библиотеке: www.lib.ru/KOZLOVSKY). И даже — киносценарии. Их, последних, всего я написал десятка два; по трем четвертям из написанных сняты фильмы, многие периодически крутятся по TV до сих пор: «Шизофрения», например, «Грехъ. История страсти» или «Как живете, караси?» В последние годы, когда закончился деньгоотмывающий кинобум конца восьмидесятых — начала девяностых, — кино стали снимать гораздо реже, центр тяжести переместился в телевизор. Телевизионное кино — это уже совсем не то, что для кинотеатров, особенно наше теперешнее: низкобюджетное, с огромными съемочными заданиями (серию порой отшлёпывают за три-четыре смены). Ну и результаты, конечно же, налицо. Однако публика вроде хавает, — то есть всё происходит ровно так, как с DVD-пираткой: качество падает, но, поскольку массовый, основной, покупатель в качестве ни хрена не понимает, — так оно, по снижающейся кривой, и идет. Интересно, на какой точке эта кривая остановится, — а, может, не остановится и ни на какой. Как нет предела совершенству, так, наверное, нет предела и халтуре. Тем не менее, и среди продюсеров остались еще романтики, — и вот я получил заказ на несколько (точнее — на три) телесериалов и даже на один сценарий для кино. Сценарии были написаны, более того — оплачены (какой — полностью, какой — частично, но все же заметно), — фильмы же так и не снялись. Можно было б написать оптимистичнее: «пока не снялись», — однако любое включение радио- или теленовостей подтверждает, что для оптимизма оснований, увы, не имеется. Более того, в связи с тем, что оплачены, — я не могу даже, не нарушив соглашения о копирайте, выложить эти неснятые хотя бы в Интернет, чтобы потешить народ, да и себя тоже. В трех случаях из четырех это была нынешняя, уж-жасно замаскированная, однако — цензура. (Ярчайшим примером эдакой скрытой цензуры можно считать недавний телесериал «Московская сага». Стоит только прочесть или перечесть первоисточник, и поймешь, что выброшено буквально всё «идеологически опасное»: и история с Кронштадским мятежом, и с борьбой органов с польской освободительной Армией Крайовой, и эпизоды со Власовскими формированиями…) Ну, например, действие того самого сценария для кино (под названием «Паранойя», некое продолжение-углубление «Шизофрении») на восемьдесят процентов происходит в Кремле (с соответствующими, хотя и, естественно, обобщенными, без подлинных фамилий, героями). Так вот: режиссер, имея и деньги, и производственные мощности, — не смог найти ни одной фирмы, которая бы после прочтения сценария (а без прочтения — и разговора не шло) взяла б на себя организацию натурных съемок (сами понимаете: чтобы выстроить Кремль в павильоне, сегодня никаких денег не хватило бы). Другой фильм, сюжет которого базировался на знаменитой (в свое время) попытке угона в Турцию самолета группой грузинской золотой молодежи, — а в моем преломлении дело происходило в Москве и молодежь была самой, что называется, центровой: начиная с внучки могущественного члена политбюро, главного кандидата в генсеки, — принимался посерийно. И вот, когда три первые серии уже были приняты и оплачены и подана на оценку четвертая, заключительная, — канал отказался от съемок фильма. «Нет-нет, всё отлично, — сказали они. — Мы платим вам все деньги за сценарий. Это не ваша, а наша вина. Однако после выборов мы снимать это не станем…» Господи Боже мой! И это — по сюжету, действие которого помещено в самое начало восьмидесятых, по сюжету четвертьвековой давности. (Впрочем, давность аксеновской саги — еще более глубокая…) Сценарий писался под конкретного режиссера, Валерия Ахадова (с которым мы уже сделали вместе три картины, в числе коих была и «Руфь» с Жирардо, и «Я обещала и я уйду…» с Кориковой), — поэтому работали мы, что называется, в связке. Я писал серию, а то и две, изо всех сил стараясь сделать перевод на киноязык максимально ярким, красочным, — потом приходил Валера, я читал ему, и… И он отдавал должное моим стараниям, но все время спрашивал: «А за чем тут следить зрителю? За тренировками, подобных которым, только в заведомо лучшем исполнении, они уже нагляделись в голливудских картинах? И что я должен говорить актеру, играющему главную роль? Что он, собственно, должен играть?» Увы, я понимал Валеру и вполне с ним соглашался, — и нужды нет, что этого, за чем следить, что играть, — не было и в книге: там были другие манки,, на язык кино непереводимые, да и время с выхода книги прошло заметное, — то, что волновало самим фактом упоминания, сейчас требовало какого-то еще… содержания. И вот, по прошествии нескольких мучительных месяцев, мне пришла в голову суперинтрига: сделать героя, Витю, не эдаким карьеристом с мечтой стать советским 007, а совсем наоборот — человеком куда больших амбиций, столкнувшимся еще в детстве с прелестями советского устройства жизни и поклявшимся себе (и близкому другу) проникнуть в святая святых таинственного и зловещего организма ГРУ и поведать всему миру о его мерзостях. После чего возможна даже Нобелевская премия. Ну, эдакий Штирлиц сразу получался, — с оттенком Солженицына. И возникало и что играть, и за чем следить. Положа руку на сердце, в этом ходе не было ровно ничего идеологического: чисто кинематографическое ремесло, запуск «переживального механизма», — поэтому Ахадов обеими руками проголосовал за новый вариант. Я был попросту окрылен: самому вдруг стало захватывающе интересно писать, — а продюсер… продюсер хоть и уступил давлению сценариста и режиссера, — заметно поскучнел. Нас с Ахадовым позвали на ковер, к главным, решающим, редактрисам канала (надеюсь, что не открываю какую-нибудь страшную профессиональную тайну: это был 6-й канал, куда перебралась часть людей из незадолго до этого разогнанного НТВ), — и мы, с большим, правда, трудом, но вроде бы отстояли концепцию. Продюсер пытался продать сценарий другим каналам, — увы, концепция отпугивала любого из потенциальных покупателей. Возникла даже идея привлечь соавтора, который уберет сомнительную штирлице-солженицынскую интонацию и покажет трудовые будни героической советской разведки, — но и она провалилась в результате трагического стечения обстоятельств… Впрочем, я собирался рассказать в этой странной (для «Компьютерры») статье не о сценариях, не пошедших в реализацию по причинам преимущественно идеологическим, — а о единственном, который не реализовался по элементарной, воровской, причине: продюсерша мало что обманула меня с гонораром (так мне, впрочем, и надо: подписал договор, в сущности, не читая его занудных, по десяткам страниц размазанных пунктов, — значит, сам и виноват!), постаралась почти все выделенные каналом на фильм деньги приспособить под собственные нужды, а сняла картину на оставшиеся копейки. Результат получился столь неприличен, что вопрос о его выдаче в эфир даже и не стоял. А жаль… Конечно, сама идея этого сериала была несколько… скажем так, вторична, однако надежды на определенный успех у публики подавала: сделать бесконечный фильм (условное название «Кибервоины») — в пандан «Ментам» — о славных сотрудниках «Управления К.» МВД России (или как там они сейчас называются?), которые, будучи оснащены новейшими продуктами высоких технологий и получив блистательное образование, положенное на не менее блистательные таланты, — неусыпно оберегают граждан России и всего мира от уж-жасающих крэкеров, хакеров и глюкеров, вступивших в преступный заговор с целью захватить власть надо всем миром. После прочтения нескольких сценарных прикидок, сделанных серийными писателями всяческих ментовских серий, где преступники, например, через Интернет заходили в сеть какой-то больницы и отключали капельницы, питающие тело жертвы жизненно важными соками (до такого даже Тарантино в «КиллБилле» не додумался!), — продюсерша вышла на меня как на человека, с одной стороны, кое-что понимающего в кинодраматургии, с другой — в высоких технология. Со мною беседовали сразу несколько человек, — и, естественно, моим главным интересом было выудить из них рассказ хоть о десятке реальных дел, которые им удалось распутать: надо же на чем-то основывать сериал. Увы! Невнятные истории (мол, «к сожалению, не все может быть предано гласности») о каком-то мобильнике, найденном на эксгумированном трупе, и об оставшемся в его памяти телефонном номере, который позволил отыскать преступника… Истории о шантаже по e-mail’у, раскрывать который пришлось с помощью агентурных данных (то есть — не отследив IP-адреса, а воспользовавшись услугами стукачей), — и… И, представьте, всё! Я и так на них давил, и эдак наскакивал… Было понятно, что они и рады бы помочь, — только вот… нечем. Что ж делать: пришлось самому придумывать и преступления, и способы их раскрытия, и создавать блистательную компанию раскаявшихся гениальных хакеров, приютившихся в старой, чуть ли не восемнадцатого века каланче с круглым люком посреди компьютерного зала… Получилось, в общем, довольно забавно (повторяю: жаль, что вы не увидите), — однако воспоминания о реальной отечественной высокотехнологической полиции оставили в душе столь убого-неприятный осадок, что и теперь, два года спустя, бередит душу и взывает к написанию статейки, которую вы только что прочитали.
|