Недавно в отряды космонавтов РКК «Энергия» и Центра подготовки космонавтов пришло пополнение. Многие из новобранцев, которые через несколько лет будут, вероятно, работать на борту Международной космической станции, а может быть, и отправятся в более дальнее путешествие, родились после 1969 года. Это значит, что они не застали в живых Гагарина. «Не присутствовали» при запуске первого спутника. Наконец, не имели возможности — даже теоретической — увидеть первые шаги Армстронга по Луне. Скоро за пределами Земли будут работать представители поколения, рожденного уже в разгар космической эры. Те, кого словам «космонавт» и «космический корабль» учили еще в школе.

А вот кто будет следующим? Если в институты и военные училища не будут приходить люди, желающие осваивать инженерные и летные специальности, как бы космической отрасли не пришлось через десяток лет переходить на аутсорсинговую модель — производить космические корабли под российскими брэндами в том же Китае, а пилотов набирать из энтузиастов-добровольцев…

К концу 1960-х гг. в Советском Союзе была создана мощная «кадровая индустрия», обеспечивающая космическую отрасль молодыми специалистами даже с некоторым избытком. Надо заметить, что Соединенные Штаты инициировали коренную перестройку своего естественнонаучного и инженерного образования непосредственно по результатам Sputnik Shock’а, не гнушались перенимать у нас кое-что и значительно позже. Многие знают (а кто не знает — прочтет в интервью Олега Алифанова), что крупные российские инженерные вузы прохладно относятся к идее подготовки «бакалавров от инженерного дела», полагая «четырехлетних инженеров» изрядно «недоделанными»; мало кто в курсе, что едва железный занавес дал первые трещины, в МАИ побывала делегация из легендарного MIT — Массачусетского технологического института, тамошней кузницы ракетчиков, по результатам какового визита в середине 90-х на аэрокосмическом факультете MIT была внедрена новаторская для Штатов программа подготовки магистров инженерного дела; обосновывая ее, американские методисты ссылались в том числе и на нашу программу подготовки инженеров длительностью в пять с половиной лет.

Система в свое время была создана качественная; вопрос в том, как обеспечить ее успешное функционирование сегодня, когда и предприятия не очень понимают, как жить дальше, и абитуриенты со студентами усваивают преимущественно ценности, диктуемые, извините, все же жизнью, а не гордостью за достижения страны и болью за ее будущее.

Создание социальной базы и постоянное возобновление состава абитуриентов — одна из основных задач деятельности по «космическому образованию» широких слоев населения.

Если бы не материальные аспекты инженерной карьеры в нынешней России, можно было бы сказать, что система работает в целом неплохо. Молодой человек, наблюдая по телевидению за головокружительными кульбитами астронавтов, собирающих в невесомости гигантские конструкции, смотря в меру безумный фильм вроде «Армагеддона», где команда астронавтов спасает Землю от очередного апокалипсиса, или играя в компьютерную «леталку», созданную на базе реальных алгоритмов управления «Спейс Шаттла» или «Союза ТМ», исподволь приобщается к некоему сообществу — сообществу, вступить в которое можно через систему космического образования. От фильмов, книг, марок, моделей и Интернет-страничек — к Клубам юных космонавтов, Космоцентрам, астрономическим и ракетомодельным кружкам, а оттуда — в вузы, военные училища, техникумы и на заводы — таков «модельный» маршрут молодого человека на пути приобщения к «ракетной науке». Адекватно действующая профориентационная система создает в обществе некое силовое поле, подталкивающее молодых людей к «входным шлюзам» более структурированных образовательных систем.

Олег Алифанов, член-корреспондент РАН, декан аэрокосмического факультета МАИ, председатель секции «Аэрокосмическое образование и подготовка кадров» НТС Российского авиационно-космического агентства. Что нужно изменить в нашей системе подготовки кадров для авиационной и космической промышленности, с тем чтобы эта система лучше отвечала изменившимся условиям? — Как известно, сейчас есть планы перехода на двухступенчатую систему высшего образования в соответствии с Болонскими соглашениями. Предполагается повсеместно в Европе ввести унифицированную систему образования «бакалавр-магистр», когда бакалавр обучается в среднем четыре года, а потом еще два года необходимо для получения магистерской степени. Лично я отношусь к этому с большой осторожностью. Наша промышленность, по моему мнению, пока не готова перейти на эту систему, и мы считаем, что для высокотехнологичных, наукоемких отраслей, включая ракетно-космическую, подготовить полноценного специалиста за четыре года невозможно. Если б система целевой подготовки была уже на предприятии, такой вариант еще можно было бы рассматривать… Мы проводим эксперимент в области подготовки кадров, стремясь объединить усилия высшей школы и промышленности и создавать центры коллективного пользования при ведущих вузах и авиационных и ракетно-космических предприятиях. Эти центры должны быть хорошо оснащены, там на конкурсной основе должны обучаться лучшие студенты, учебный процесс должны вести лучшие профессора, лучшие преподаватели, лучшие специалисты предприятий. Сейчас создана организация, которая будет проводить подобную политику, она называется РУНИКАП — Российский учебно-научно-инновационный комплекс авиакосмической промышленности. РУНИКАП с одобрения правительства учрежден Росавиакосмосом и ведущими ракетно-космическими и авиационными предприятиями; кроме того, среди учредителей — МАИ, МГТУ им. Баумана, Российский технологический университет (бывший Московский авиационно-технологический институт) и Российский университет инновационных технологий и предпринимательства. Но независимо от подобных новых организационных форм, такие вузы, конечно, должны лучше финансироваться государством. Чему нужно учить молодых специалистов для ракетно-космической отрасли? — Думаю, коренным образом ничего менять не надо, но, безусловно, следует учитывать современные тенденции в космонавтике, поскольку образование должно носить опережающий характер. Сейчас много говорят о пилотируемых межпланетных полетах, значит, и в соответствующих курсах это должно найти более широкое отражение. Еще одна проблема, требующая первоочередного внимания, — это подготовка кадров, которые могли бы грамотно работать с современными информационными средствами. На передовых предприятиях, среди которых фирма Сухого, авиадвигательная фирма ММПП (Московское машиностроительное производственное предприятие) «Салют», интенсивно внедряются новые информационные технологии для поддержания жизненного цикла изделий (CALS-технологии). Нужно расширять подготовку специалистов, владеющих такими ИТ, а также вводить новые специальности по ИТ для различных отраслей, включая и аэрокосмическую. В феврале этой теме будет посвящено большое межведомственное совещание в Росавиакосмосе.

Конечно, фильмы смотрят миллионы, Космоцентры посещают десятки тысяч, потребность в инженерах-ракетчиках исчисляется единицами тысяч, а астронавтами и космонавтами становятся считанные десятки. Система космического образования — не система фильтров на пути к некоей вершине, а скорее пирамида со многими ступеньками. «Космическое просвещение» обеспечивает мотивацию для подъема на эту пирамиду. Заинтересовавшись космонавтикой, пусть даже с лицом Брюса Уиллиса или Юозаса Будрайтиса (который играл героя советского «производственного» фильма начала 80-х «Возвращение с орбиты»), молодой человек однажды приходит в клуб юных космонавтов или местный PR-центр НАСА. На этом функция «космического просвещения» заканчивается. Начинается работа начального, довузовского, высшего… и всех прочих компонентов единой системы космического образования.

Но! В нынешние времена одной лишь романтикой никого увлечь невозможно. Кстати говоря, еще одна интересная задачка — это «профориентация родителей» при привлечении абитуриентов в авиационно-космические вузы. Обычно потенциального абитуриента агитируют более или менее возвышенной «звездной романтикой» и более или менее ориентированной на 3D-моделирование и лазание по Интернету «поголовной компьютеризацией». Однако при общении с родителями (от которых в данном случае во многом зависит принятие решения) вузы — не только, впрочем, космические, но и радиоэлектронные, и ракетно-ядерные — апеллируют к «надежности», «устойчивости» и даже «возможности работать в банковской сфере» — после окончания какого-нибудь не слишком узкоспециализированного факультета очень специализированного вуза. В результате часть абитуриентов — предполагаемых ракетчиков — никакими ракетами заниматься не собирается с самого начала, а существенная доля «молодых романтиков» теряет романтический настрой в первые год-два обучения. Хотя вуз заканчивает. Высшее образование у нас все же котируется.