Давно уже не ограничиваясь узкокомпьютерной тематикой, мы стараемся держать в поле зрения общую картину развития того, что принято обозначать кратким термином хайтек. Ну а космические технологии — стержень темы этого номера — всем хайтекам хайтек. Каждому ясно, что не-хайтек в космос полететь не сможет; если угодно, вся космическая инженерия — хайтек просто по определению (уберем в скобки каламбур о космических высотах и высотах технологии). Все же основная наша проблематика — инфотехнологическая, и из публикуемых сегодня несекретных файлов известного аналитика космической отрасли Дмитрия Пайсона мы видим, как многочисленные связи ИТ и космоса приобретают новое качество, вовлекая все больше людей не только в работу, но и в космические «образвлечения» (edutainment) на основе виртуальной реальности или привязанных к повседневной реальности обычных игровых средств (так, свежая игра «Space Station:SIM» от GRS Games позволяет создать команду астронавтов и управлять ею в соответствии с ныне действующей системой организации работ в NASA). В материалах темы — анонс о конкурсе на лучшую космическо-инженерную разработку, обоснованно обещающую серьезный бизнес-результат. Проводится конкурс недавно созданной российской образовательной и инновационной организацией РУНИКАП совместно с Фондом премии Хайнлайна, и здесь появляется третий ингредиент сегодняшней темы — научная фантастика. Великий американский фантаст Роберт Хайнлайн (1907–88) очень много сделал для того, чтобы научная фантастика стала одним из самых любимых и массовых литературных жанров. Нынешние энтузиасты работают над тем, чтобы таким же массовым стал интерес к космической науке, технологиям и — очень важно! — экономическим идеям, связанным с космосом. — Л.Л.-М.

14 января президент США Дж. Буш-младший, выступая в штаб-квартире НАСА, огласил ключевые положения новой американской космической программы; с учетом некоторых обстоятельств нынешней картины мира «доктрина Буша» определит и основные направления развития космонавтики мировой.

Пафос предложенной Бушем новой космической политики заключается в том, что в ней сделан упор на пилотируемое освоение космоса и выход за пределы околоземной орбиты. Якобы на одной из первых встреч президент Буш и нынешний руководитель НАСА Шон О’Киф вместе задумались и удивились: почему американская космическая программа так привязана к окрестностям Земли? Пионерского духа недостает! Теперь, судя по всему, пионерского духа будет в достатке.

К 2010 году США закончат сборку Международной космической станции, выполнив тем самым свои обязательства перед зарубежными партнерами, после чего американцы на борту станции будут исследовать в основном поведение человеческого организма в условиях космического полета — готовиться к лунным и марсианским экспедициям. «Дискавери», «Атлантис» и «Индевор» — три оставшихся челнока — будут использоваться только в связке с МКС, а по завершении ее строительства встанут на вечный прикол.

Далее, НАСА предписано разработать CEV (Crew Exploration Vehicle), пилотируемый корабль-исследователь, идеологически больше напоминающий романтические капсулы «Аполлона», нежели орбитальный грузовой самолет, коим является «Шаттл». Первый пилотируемый полет CEV ожидается не позднее 2014 года, при этом корабль будет рассчитан и на межпланетные экспедиции, и на доставку астронавтов на МКС — до тех пор, пока у американцев будет сохраняться к ней хотя бы маргинальный интерес.

Между 2015 и 2020 годом новый корабль доставит американских астронавтов на Луну, где будет построена постоянная станция, которая затем послужит базой для отправки первой экспедиции к Марсу. Таким образом, республиканец Буш практически воспользовался опытом демократа Кеннеди, решив, что стратегическим целям американской космической программы гораздо лучше ответит выход на новые рубежи в пространстве (возвращение на Луну и высадка на Марсе), чем дальнейшее освоение ближнего космоса.

А для чего вообще летают в космос? По Циолковскому, за горами хлеба и бездной могущества. Добавим к хлебу зрелища, и получится примерно то, что надо.

«Хлеб» — практическая отдача от космической деятельности (в комментариях, пожалуй, нуждается меньше всего). Спутниковые «тарелки» на домах, терминалы VSAT, приемники GPS, данные мониторинга погоды — все это стало результатом внедрения достижений космонавтики в повседневную жизнь. Можно также приплюсовать отдачу косвенную, за счет переноса технологий, но это вопрос деликатный. Хорошо, конечно, что в качестве побочного результата полетов «Аполлонов» на Луну, помимо всего прочего, была кардинально улучшена конструкция кроссовок, но что было бы, если б хотя бы небольшая доля отпущенных средств была напрямую инвестирована в развитие новых «потребительских» технологий, даже представить трудно.

Это — к популярному у нас (до выступления Буша) тезису о том, что если Россия возглавит пилотируемую экспедицию на Марс, соответствующие технологические новации могут стать локомотивом для всей отечественной промышленности, даже если необходимость собственно экспедиции и представляется спорной. Может, лучше было бы взять эти полтора десятка миллиардов долларов и вложить в несколько высокотехнологических же программ, которые, в отличие от марсианской, ведут не только к полезным побочным последствиям, но и к осязаемым прямым результатам?..

«Могущество» — использование космического пространства в военных целях, а также для пропаганды национальных достижений. Что бы ни говорили апостериори, подобные соображения стояли и за советским прорывом в космос в 1957–61-м годах, и за американской программой «Аполлон», и за созданием подавляющего большинства ракет-носителей и новых семейств автоматических и пилотируемых космических аппаратов — хотя «исследование и освоение космического пространства» значилось официальной целью и всех отечественных военных запусков (американцы — те вообще официально не комментировали свои засекреченные пуски).

Что же касается пропаганды… Пропагандистская ценность любой космической миссии определяется прежде всего ценностной парадигмой целевой аудитории. Увидев над головой первый советский спутник, одни задумывались о грядущем торжестве идей коммунизма во всем мире, другие — о срочном создании противоракетной обороны (во-первых) и о необходимости как можно скорее продемонстрировать миру нечто столь же значительное (во-вторых). Что с тех пор существенно изменилось, так это целевая аудитория. Сейчас космические достижения демонстрируют в первую очередь собственным налогоплательщикам. Идеологическим противникам уже все, что нужно, показали. Нынешняя партия сыграна.

«Зрелища» — это как раз то, что интересует в космосе ученых. Со «Скайлэба» смотрели на комету Когоутека, на наших «Салютах» и на «Мире» изучалось развитие в космосе растений и поведение человеческого организма, межпланетная станция «Вега» пристально всмотрелась в комету Галлея, телескоп имени Хаббла — в глубины Вселенной, а сегодня «Спирит» и «Оппортьюнити» заглядывают в неглубокие отверстия, собственноручно просверленные в марсианской поверхности. Нужно понимать только, что сообщество наблюдающих отнюдь не однородно. Живой тому пример — разворачивающаяся в Соединенных Штатах дискуссия о затоплении «Хаббла», «дубль два» горькой истории с завершением программы работ на «Мире». Так как решено летать на «Шаттлах» только к МКС и при первой же возможности заменить их новыми CEV, последний плановый полет челнока для обслуживания космического телескопа собираются отменить — и денег нет, и небезопасно. Несмотря на то что впоследствии обещана широкомасштабная программа исследования Луны и Марса, американские астрономы подняли бунт, и Шон О’Киф уже высказался в том плане, что решение не окончательное, и надо, мол, еще посмотреть.