У естествоиспытателей, преимущественно почвенно-патриотического направления, есть старинная забава — опровержение общей теории относительности. Не знаю, как было у представителей «арийской физики», не встречался, но вот доморощенные ненавистники Эйнштейна обычно очень нервно реагируют на предложение записать гравитационное уравнение. Просить пытливых автодидактов расписать вышеупомянутую формулу на определители Кристоффеля стоит лишь тем из их собеседников, кто имеет некоторые навыки в рукопашной…

Впрочем, парадигму Эйнштейна отвергали и серьезные ученые. Один из них по праву может быть назван в числе тех, кто способствовал наступлению Цифрового Века.

В 1961 году в семье англиканского священника и главного преподавателя школы в Рамсгейте близ Кентербери родился мальчик, Альфред Норт Уайтхед. Он получил блестящее домашнее образование, в совершенстве знал латынь и греческий, но особые способности проявил к математике.

Поступив в 1880-м в Тринити-колледж Кембриджа, Уайтхед через четыре года вошел в состав элитного общества «Апостолы». Он становится членом математического сообщества колледжа. Его диссертация была посвящена математическим аспектам электромагнитной теории Джеймса Клерка Максвелла, в прошлом — преподавателя того же Тринити-колледжа. Наверное, физическая суть этой теории, не укладывающаяся в механистическую картину мира сэра Исаака Ньютона, выходца из того же колледжа, подвигла молодого ученого к размышлениям над принципиальными сторонами бытия. А скрупулезное изучение математических символизмов, использованных в «Трактате об электричестве и магнетизме» Максвелла, привлекло его к основаниям математической логики и математики в целом.

Уайтхед преподает, выполняет ряд пионерских работ в области современной алгебры, удачно женится. Все по-профессорски благополучно.

В свет выходит академический труд — «Treatise on Universal Algebra» («Курс общей алгебры», 1898). Дальше — применение, под влиянием итальянского математика Джузеппе Пеано, математической логики для обоснования самой что ни на есть элементарной математики. Вместе со своим бывшим студентом Бертраном Расселом ученый приступает к работе над «Principia Mathematica».

Но напряженная духовная жизнь Альфреда Норта Уайтхеда к этому не сводится. Он совершает резкий поворот в своем отношении к религии. Сначала от англиканства к англокатолицизму, в версии кардинала Ньюмена. Затем, и надолго, до начала Первой мировой, — к агностицизму.

Научное выражение поиски первооснов находят в книге «On Mathematical Concepts of the Material World» («Математические концепции материального мира», 1905). Для своего времени эта работа была поистине революционной. Уайтхед рассматривает ньютонову концепцию мироздания как состоящую из трех взаимоисключающих классов сущностей — точек пространства, частиц материи и моментов времени. Противоположностью ей Уайтхед считал концепцию относительности пространства, принадлежащую Лейбницу. Именно последней, «монистической», Уайтхед и пытался придать математическую форму.

Физика Ньютона предполагала независимую от нее геометрию. Но для этого пространство должно было стать независимой сущностью, что довольно странно.

Сегодня такие рассуждения тривиальны, ну разве что отвергаются естествоиспытателями-почвенниками. А в 1905 году монизм космологии был революционен. «Из этой гипотезы, — писал Уайтхед, — с крайней простотой могли бы вытекать все законы электромагнетизма и тяготения. Эта концепция допускает лишь один класс сущностей, образующих Вселенную. И свойства «пространства», и физические процессы «в пространстве» становятся свойствами этого единого ряда сущностей. <…> Законы физики не предполагали бы геометрии, но создали бы ее».

Почти что прообраз и общей теории относительности, и пятимерного пространства-времени Калуцы, работ Ю. Б. Румера и Р. Л. Бартини по 5-оптике! Но именно прообраз. Сам Уайтхед никогда не претендовал на лавры Эйнштейна. И полагал, что лучи звезд не распространяются по прямой в искривленном пространстве Эйнштейна, но движутся по кривой в евклидовой метрике. Сейчас эти теории — серьезные теории! — опровергнуты. Но это не умалило заслуг Уайтхеда.

Современная математика немыслима без трехтомного десятилетнего труда Уайтхеда и Рассела «Principia Mathematica». И зря его критикуют за тяжеловесную подробность доказательств, зря приводят анекдот об одной из первых программ символьной математики, за считанные часы перерешавшей все теоремы Уайтхеда и Рассела. Без их работ вряд ли возникли бы компьютеры…

Но наиболее интересен главный труд Уайтхеда — «Process and Reality» («Процесс и реальность», 1929). Опыт построения метафизики, в основе которой лежит сугубо математическое понятие события. Определив events как пространственно-временные происшествия, occasions, Уайтхед нарисовал связную картину Мироздания, в котором процессы, состоящие из событий, определенных одними и определяющими другие события, сливаются в Природу, состоящую из процессов. Процессов, в общем-то, таких же, о которых нам докладывает Диспетчер задач. Понятных компьютерно-ориентированному разуму. К тому же подход Уайтхеда дает возможность оперировать метафизикой как инструментом. Уникальным инструментом, позволяющим объединять в общий континуум различные пути познания реальности — математический, естественнонаучный, философский, богословский, поэтический. И за это Уайтхеда, так до конца жизни и не вернувшегося в лоно ни одной из конфессиональных церквей, постоянно упоминают современные богословы.

А академическая карьера Уайтхеда и дальше была успешной. В 1910 году он становится деканом в Лондонском университете, затем — профессором в Имперском колледже науки и техники в Кенсингтоне, в 1924 году возглавляет кафедру философии в Гарварде. Последнюю лекцию он прочитал в 1941 году. Тема лекции была — «Бессмертие». Жить ему оставалось еще шесть лет…