Представитель заказчика 03.02.2004 Олег Жерновой
Диспозиция дня
«Увлекающиеся практикой без науки — словно кормчий, ступающий на корабль без руля или компаса; он никогда не уверен, куда плывет. Всегда практика должна быть воздвигнута на хорошей теории, коей вождь и врата — перспектива, и без нее ничего хорошего не делается даже в живописи».
Леонардо да Винчи. «Суждения о науке и искусстве»
Наука всегда вооружала человека. Возможно, этот тезис выглядит утрированно, но дайте ему хоть одно опровержение! Фундаментальная наука вооружает нас знаниями законов природы, чтобы — в конечном счете — завоевать ее. Медицина дает нам оружие против болезней, генная инженерия обещает победить старость, технические науки куют орудия производства…
Поэтому, когда я слышу о приближающемся конце науки, мне — военному человеку — видится картина разгрома. Когда приходится бывать в некогда мощных НИИ и видеть разруху и нищету, полупустые комнаты и кучку сотрудников предпенсионного возраста, возглавляемых директорами, сетующими на отсутствие поддержки науки со стороны государства, — так и хочется назвать это деморализацией.
В сущности, все, что происходит в отечественной науке, — это ситуация нехватки (если не сказать, отсутствия) квалифицированного руководства среднего и верхнего уровней — директоров НИИ и руководителей государственной политикой в области науки. Квалифицированного — не в смысле хорошо разбирающегося в вопросах того или иного научного направления, а в смысле умеющего увидеть цель, перспективу исследовательских работ и найти необходимые материальные и людские ресурсы. К сожалению, понимают это далеко не все. В среде рядовых ученых до сих пор бытует мнение: «подумаешь, Курчатов!.. Ну какой он ученый? Да он администратор и фальшивый академик!» Это — глубочайшее заблуждение!
Наука военная и гражданская
Говоря о науке военной, мы не будем иметь в виду тактику и стратегию, оперативное искусство и историю военного искусства, а также другие дисциплины, за достижения в которых присуждаются степени кандидатов и докторов военных наук. Под военной наукой мы будем понимать совокупность естественных и технических знаний, находящих применение прежде всего в создании систем вооружений.
Скажем, военной наукой пятидесятых годов прошлого века были ядерная физика, баллистика, теория взрыва и теория горения. Как с этим обстоит дело в современной России?
По оценке западных аналитиков, Россия поставляет на рынок высококлассные противотанковые системы (вспомним недавний скандал, учиненный американским госдепом в связи с обнаружением в Ираке комплексов ПТУР «Корнет»), системы ПВО (С-300, «Тор», «Тунгуска», «Каштан»), системы залпового огня и гибридные артсистемы («Краснополь-М»). Также высоко оцениваются малошумящие субмарины «Варшавянка» и «Кило», малые корабли нового поколения, гиперзвуковые противокорабельные ракеты.
Комплексная оценка самолетов, несмотря на их рекордные летно-технические характеристики, более сдержанная. Сомнения вызывают как уровень авионики, так и проблемы с обслуживанием.
Короче говоря, там, где мы имеем первоклассные системы вооружения, речь идет скорее о таланте или даже гении конструкторов, нежели о высоком уровне технологий. Кстати, судя по образцам российской экспортной военной техники, сбываются-таки слова космонавта из фильма «Армагеддон»: «Русская технология, американская технология, везде тайваньское барахло…» Говоря это, он бил ногой по неисправному блоку.
Но военной науки в смысле Большой науки в настоящее время нет и в ближайшем будущем не предвидится. Накопленный в СССР гигантский задел знаний в области проектирования систем вооружения еще очень и очень долго будет давать возможность превращать в конкурентоспособное оружие любые технологии, доступные на данном этапе экономического развития страны. Но технологии либо купленные (краденые), либо пришедшие из гражданской сферы.
Михаил Ваннах |
Когда-то существовали государственные правила, регламентирующие технологию разработок новой техники, в числе которых были следующие:
- ни одна разработка не могла начаться, покуда не будет проведен патентный поиск результатов аналогичных отечественных и зарубежных работ3. Если цель разработки могла быть достигнута путем использования ранее полученных результатов — именно они и использовались. Единственным «оправданием» траты денег на новые исследования являлась необходимость получить параметры, превосходящие имеющиеся; - ни одно устройство не проектировалось, пока не становилось ясно, что уже готовое аналогичное изделие нельзя купить в стране или за рубежом. И, опять-таки, средства на проектирование «выдавались» лишь под проектные параметры, превосходящие характеристики существующих образцов техники; - техника и технология систем вооружения в любом случае должны базироваться на отечественных ресурсах — сырьевых, технических, методологических и кадровых.
Как видно из этого перечня, никакой трепетной заботы государства о науке и научных сотрудниках изначально не предусматривалось. Льгот — не было. Просто были сформулированы правила, гарантирующие прогресс, и стояли серьезные задачи по вооружению, решать которые нужно было своими силами (см. третий пункт). В народном хозяйстве (первые два пункта) обходились либо копированием зарубежных образцов, либо прямыми закупками. Говорят, эта практика была ошибочной, поскольку не способствовала развитию отечественных «гражданских» технологий.
Не согласен. Экономически эта практика — безукоризненна. В свое время она позволила стране сэкономить колоссальные деньги. Ошибка — причем стратегическая — допущена в другом. Не была понята роль руководителей научно-исследовательских работ, которая, в сущности, больше похожа на роль командиров боевых подразделений, чем на лидеров так называемых научных школ. Ведь искусство командовать, видеть цель, вести за собой людей — это нечто иное, нежели комплекс профессиональных знаний, пусть даже очень глубоких.
Наука уездная и потомственная
В советское время, когда израильская виза была единственным способом покинуть страну победившего социализма, бытовал анекдот о классификации евреев. Согласно ему, уездными евреями были те, кто уезжает, а потомственными — те, кто уедет потом. Этот анекдот может быть соотнесен с российскими учеными некоторых специализаций, прежде всего с математиками и физиками-теоретиками.
Американский анекдот конца девяностых: «Кафедра математики — это место, где русские профессора учат китайских студентов». Мои личные наблюдения хорошо с ним согласуются: из полутора десятков математиков, фигурировавших в записной книжке пятнадцатилетней давности, в России остался один. Нынешнее место работы — университеты и исследовательские лаборатории США. Зарплата — на уровне верхнего среднего класса. Благосостояние — на уровне среднего среднего класса. Связей с Родиной, хотя бы информационных, не теряют, охотно читают Интернет-прессу.
На «потомственный уезд» ориентированы и многие из тех, кто создает невиданный конкурс на естественнонаучные факультеты московских вузов. Действительно, работа в лаборатории мирового класса — непременный атрибут становления ученого. Состоялся бы академик Капица без английского опыта?..
Сегодня работа за рубежом или на зарубежные деньги — нормальное состояние ученого. Лишь бы была польза науке и человечеству…
Михаил Ваннах |
3 Посылались также запросы в разведывательные органы.
|