Лекция в Калифорнийском технологическом институте, 17 января 2003 года^*

Я пытался объяснить, что концепция ядерной зимы базируется на бессмысленной наукообразной формуле и преследует скорее политические цели, нежели научные. Это было политикой с самого начала — ядерную зиму сопровождала хорошо организованная медиа-кампания, которую планировали загодя, за недели или даже за месяцы.

Еще одно свидетельство политической природы этого проекта можно обнаружить, если проанализировать, как апологеты ядерной зимы отвечали на критику. В отличие от Ричарда Фейнмана, который в своей обычной грубоватой манере заявил, «сомневаюсь, что эти ребята знают, о чем говорят», другие видные ученые были куда менее разговорчивы. Как сказал Фримэн Дайсон, «это чудовищно с научной точки зрения, но кто хочет быть обвинен в поддержке ядерной войны?» Ему вторит Виктор Вайскопф: «с научной точки зрения это никуда не годится, но психологически все просчитано верно». Пропагандисты ядерной зимы реагировали на публикацию подобных высказываний письмами в редакции, отрицая, что эти заявления были сделаны, хотя процитированные ученые позже подтвердили свои взгляды.

В те времена многие хотели предотвратить ядерную войну. И если ядерная зима выглядит достаточно устрашающе, зачем копать глубже? Кто хочет возразить? Только такие люди, как Эдвард Теллер, отец водородной бомбы.

Теллер сказал: «хотя любому ясно, что многие детали еще не прояснены и заслуживают более пристального изучения, доктор Саган утверждает, что предложенный им сценарий абсолютно непогрешим». Однако большинству людей тот факт, что ядерная зима — это сценарий, нашпигованный недоказанными предположениями, не кажется важным.

Я думаю, что он очень важен. Отступите единожды от научной истины, приукрасьте истину на пресс-конференции — и все становится возможным. В одном случае вы можете получить повышение антивоенных настроений. В другом — лысенковщину. В третьем — нацистскую эвтаназию¹. Если вы заставляете науку служить политическим целям, такая опасность всегда существует.

Вот почему так важно ради будущего науки провести и отстаивать четкую границу между тем, о чем наука может сказать с определенностью и о чем не может.

Что случилось с ядерной зимой? Когда внимание СМИ переключилось на другие события, этот жесткий сценарий стал выглядеть менее убедительным; Джон Мэддокс, редактор Nature, повторно выступил с критикой; в течение года Стивен Шнайдер — один из ведущих специалистов по моделированию климата — начал говорит о «ядерной осени». А это уже немного из другой оперы.

Заключительный аккорд прозвучал в 1991 году, когда Карл Саган в Nightline² предсказал, что горящие нефтяные скважины в Кувейте спровоцируют эффект ядерной зимы, что приведет к «году без лета» и поставит под угрозу сбор урожая чуть ли не во всем мире. Саган так был уверен в своих словах, что даже предлагал изменить планы военной кампании. Но ни один из его прогнозов не сбылся.

Ну и какой урок нам преподнесла ядерная зима? А вот какой: если у вас есть слабая гипотеза, подкрепленная красивым названием, жесткой политической позицией и агрессивной медиа-кампанией, то никто не осмелится раскритиковать ее и в кратчайшие сроки ваша гипотеза начнет считаться непреложным научным фактом. После этого любая критика пройдет мимо мишени. Война выиграна вами без единого выстрела. Вот в чем состоит урок, и сейчас мы увидим, как хорошо его усвоили борцы с пассивным курением.

В 1993 году EPA³ объявило, что пассивное курение «ежегодно приводит к смерти от рака легких трех тысяч американцев» и «отрицательно сказывается на здоровье сотен тысяч». В следующем году в свет вышла брошюра EPA, в которой говорилось, что ученые из одиннадцати исследовательских групп договорились и присвоили пассивному курению фактор риска 1,19. Для справки: фактор риска ниже 3 считается слишком незначительным для реакции со стороны EPA или для публикации, к примеру, в Медицинском журнале Новой Англии. Более того, поскольку не было статистической близости с доверительной границей 95 процентов, EPA расширила доверительный интервал до 90 процентов, после чего отнесла продукты пассивного курения к канцерогенам группы А.

Это была откровенно мошенническая уловка, но она подготовила почву для запрета курения в ресторанах, офисах и аэропортах. Калифорния запретила курение в общественных местах в 1995 году. Вскоре никакое заявление не казалось чрезмерным. Тремя годами позже газета Christian Science Monitor написала, что «пассивное курение — третья предотвратимая причина смерти в масштабах нации». Американское Раковое общество объявило, что от пассивного курения ежегодно умирает 53 тысячи человек. Доказательств этого заявления не существует.

В 1998 году федеральный судья, наконец, разобрался в том, что EPA подтасовывало факты, «пришло к выводам до начала исследований» и «пренебрегало данными, сделав выводы на основе анализа выборочных данных». Реакция главы EPA Кэрол Браунер была следующей: «мы остаемся верны нашим методам; с ними согласны все. Американский народ определенно понимает, что пассивное курение влечет за собой массу проблем со здоровьем». Обратите внимание, как козырная карта консенсуса снова бьет карту науки. В этом случае нет даже консенсуса ученых — Браунер взывает к американскому народу.

* www.crichton-official.com/speeches/speeches_quote04.html , Перевод с английского В. Гуриева и Н. Казаковой.
1 В гитлеровской Германии осуществлялась государственная программа эвтаназии, по которой безболезненному умерщвлению подвергались слабые, неизлечимые больные, инвалиды, а также лица, чье существование угрожало чистоте арийской расы. К 1941 году было уничтожено более 200 тысяч человек. — Здесь и далее прим. ред.
2 Телепрограмма на канале ABC.
3 US Environmental Protection Agency — американское агентство по защите окружающей среды.