Сетевая война в Ираке 18.11.2003 Борис Кагарлицкий «Чем успешнее идут у нас дела в Ираке, чем более свободным становится население страны, чем больше у него электричества, чем больше рабочих мест, чем больше детей ходят в школы, тем более отчаянными становятся эти убийцы, поскольку мысль о свободном обществе для них невыносима». Так прокомментировал президент Буш рост атак на американские войска в этой стране.
Надо сказать, что американская публика не слишком радуется подобным теориям. Настроения в Штатах меняются пропорционально росту числа потерь, а главное — по мере того, как выясняется, что строительство «свободного общества» в Ираке (со всеми вытекающими отсюда кровавыми последствиями) может растянуться на необозримый срок. После того как ракета повредила здание отеля Rashid в Багдаде, убив одного офицера оккупационных войск и ранив еще пятнадцать человек, в Вашингтоне начали оправдываться. Ведь отель Rashid был одним из самых охраняемых мест в городе, потому-то там и поселили заместителя министра обороны (и одного из главных идеологов иракской кампании) Пола Вулфовица. «Эта атака на Rashid Hotel и взрывы 27 октября показали: Ирак не умиротворен, и независимо от того, насколько велико военное превосходство США, американцы никому не могут гарантировать безопасности в Багдаде», писал австралийский еженедельник Green Left Weekly. В Америке тоже начинают догадываться: что-то пошло не так (something went wrong). Но что именно? Начиная войну, администрация Буша исходила из того, что, имея подавляющее военное, материальное, а главное — технологическое превосходство над своими оппонентами, Америка может позволить себе практически все. Урок Вьетнама был усвоен американскими военными в том смысле, что одного материального превосходства недостаточно, нужно еще и технологическое. Разрыв должен быть настолько велик, чтобы сделать всякое эффективное сопротивление немыслимым. Хотя наступательные операции в Ираке прошли далеко не так просто, как ожидали в Вашингтоне, ясно, что иракская армия не могла, да и не хотела вести большую войну, теряя по несколько сот бойцов на каждого убитого или раненого солдата США. К тому же за режим Саддама Хусейна мало кому хотелось рисковать жизнью. Удалив Саддама от власти и превратив его в виртуальную фигуру, американцы парадоксальным образом убрали в Ираке важнейшее препятствие для развертывания эффективного сопротивления. Саддам вроде бы есть, но его вроде бы и нет. На самом деле в Ираке действует не менее полудюжины крупных повстанческих группировок, а сколько там «самостийных» партизанских отрядов, не знает никто. Политический спектр сопротивления растягивается от коммунистов до исламистов и постоянно пополняется все новыми категориями граждан, недовольных американской политикой. Чем активнее армия США борется с повстанцами, тем больше в стране людей, задетых ее операциями, пострадавших от них, готовых поддерживать сопротивление.
Очень важно отметить: централизованная структура принятия решений, естественная для любой «имперской» силы, вступает в противоречие с новыми технологическими возможностями, на которые эта сила опирается. Чем дальше от места событий принимаются стратегические решения, тем меньше возможностей у солдат и политиков США эффективно использовать свой технологический перевес. Их системы управления сложны и перегружены решением множества частных задач. Напротив, партизанское движение, вооруженное весьма отсталыми средствами, основывается на том самом сетевом принципе, который теоретики постиндустриализма провозгласили основой успеха в информационную эпоху. Партизанские движения всегда были действенны ровно в той мере, в какой они были сетевыми. Их система управления становилась неуязвимой, поскольку центра, который армии, пользуясь преимуществом в материальной силе, могут разгромить одним ударом, просто не существовало. Знаменитая партизанская война против вермахта в Белоруссии была успешна именно потому, что Москва так и не смогла до 1944 года наладить четкое управление отрядами из единого центра. Несмотря на создававшиеся в столице штабы, партизанщина жила собственной жизнью, а операции, проводившиеся по указке московского главного штаба, оказывались показушными и неэффективными. В Афганистане и Чечне именно отсутствие единой системы управления у противника создавало многочисленные проблемы нашим военным. Бессмысленно гоняться за каждым отдельным отрядом, а зачастую — за отдельными боевиками, которые то собираются в группы, то расходятся по домам, превращаясь в «мирных жителей». Сейчас то же самое испытывают на собственной шкуре американцы, причем в еще больших масштабах. Надо сказать, кстати, что население Ирака имеет довольно высокое, по сравнению с другими арабскими странами, образование и технологические знания, а потому можно ожидать не только обстрелов и диверсий, но и более «продвинутых» форм сопротивления, включая даже хакерские атаки на системы связи и управления оккупантов. Для американского руководства вопрос создания в Багдаде администрации из местных граждан — первостепенный. Он гораздо важнее, чем снабжение людей водой и электричеством, обеспечение безопасности и рабочих мест. Подобные заботы остаются на втором плане. Вот будет сформировано иракское правительство, пусть оно всем этим и занимается! Вряд ли рядовые иракцы воспринимают происходящее таким же образом, но не в них проблема. В конце концов, Бушу отчитываться надо не перед иракским, а перед американским общественным мнением. Американцы очень смутно представляют себе, что такое жизнь в стране с разбомбленной инфраструктурой. Зато они искренне любят демократию. Как назло, иракские политики не могут договориться между собой. Курды враждуют с арабами, сунниты боятся шиитов, лидеры племен и кланов враждуют друг с другом, христиане и атеисты опасаются победы исламских фундаменталистов, местное население не доверяет эмигрантам, доставленным в Багдад американцами. Взаимная вражда политических группировок и кланов — давняя традиция в Ираке. Примирить их всех и заставить работать вместе — дело почти немыслимое. Too many elephants in a сhina shop1
Мало того что исход свободных выборов почти наверняка окажется неприемлем для США, победа любой иракской группировки может стать неприемлемой и для других группировок. Соперничество кланов, региональных лидеров и религиозных групп имеет мало общего с гражданским обществом в привычном смысле слова. На протяжении последних тридцати лет партия Баас пыталась построить в Ираке единую нацию с помощью террора. Большинство современных наций, кстати, тоже были объединены отнюдь не любовью и лаской, но это произошло давно. Мы предпочитаем об этом не вспоминать. В отличие от Бисмарка, объединившего Германию «железом и кровью», Саддам лишь зазря погубил десятки тысяч жизней. Американская оккупация вряд ли станет для иракцев «школой демократии». Но если бы американо-британские войска сейчас просто упаковали вещички и ушли, они оставили бы Ирак в состоянии полного хаоса. В конце концов, кто бомбил, те пусть и восстанавливают. Перспективы иракской свободы явно не блестящие. Однако не надо отчаиваться. Если американцы и англичане пробудут в стране достаточно долго, если они, при содействии польских друзей, наделают достаточное количество ошибок и восстановят против себя все слои общества, народ Ирака действительно сможет объединиться. Это и будет решающим фактором становления нации, толчком для развития подлинного демократического движения. Тогда, быть может, улетая с крыши посольства на последнем вертолете, американские функционеры смогут поздравить друг друга: «Mission accomplished, Iraq is free!»2 1 (назад)Слишком много слонов в посудной лавке.
|