Почти каждый день мы читаем сообщения о действиях правительства той или иной страны, так или иначе связанных со свободным софтом. Свободно разработанный софт превратился из хобби для гиков (geeks) в элемент политической жизни. Одно из полей, на котором идет борьба, — выбор программного обеспечения для правительственных учреждений и госорганизаций. С этим выбором связаны как серьезные экономические вопросы, включающие его в сферу постоянного соперничества между Microsoft, IBM, HP, Sun и другими компаниями, так и вопросы принципиальные. Несмотря на то что поток информации по этой проблематике стремительно растет, мы по-прежнему видим лишь верхушку айсберга.

Отчасти это обусловлено языковыми барьерами: без перевода происходящее внутри страны остается невидимым для остального мира. Играет роль и неявный характер присутствия некоторых заинтересованных сторон в информационной картине. Так, Microsoft (и ISC, «Инициатива за выбор программного обеспечения»¹, в которой Microsoft играет ведущую роль) выступает главным защитником проприетарного софта, но не всегда считает тактически разумным демонстративно подчеркивать эту позицию. Очень важно также, что наиболее значимые события часто происходят не на государственном уровне, а на куда менее заметном уровне местной власти, школы или университета.
Так или иначе, общая картина разворачивающихся процессов уже достаточно ясна. Во-первых, самые яростные баталии шли и идут не в богатых странах с их устоявшейся индустрией проприетарного софта, а в бедных. Во-вторых, основной движущей силой этих баталий становится не стремление сэкономить на лицензиях, а гораздо более глубокие проблемы принципиального характера. В-третьих, борьба начинает стремительно перемещаться из третьего мира обратно в Европу и даже США.
В этом процессе законопроекты об использовании свободного программного обеспечения (СПО) государством развивались по схеме, типичной для развития самого СПО: от альфа-версии через постепенное улучшение к почти готовому сегодня промышленному релизу. Фактически все такие законопроекты уже сведены к единому образцу, подстраиваемому под особенности данной страны. В огромной степени это заслуга энтузиастов из Латинской Америки, где законопроекты дискутировались в списках рассылки поверх государственных границ, выкладывались на сайты для обсуждения и отрабатывались на устойчивость к тактике оппонентов.

Мексика: аргументация
«от экономии»
Первая в Латинской Америке масштабная попытка перейти с проприетарного софта на СПО в «публичном секторе»2 была предпринята в Мексике в 1998 году, после азиатского экономического кризиса и российского дефолта, сильнейшим образом затронувших мексиканскую экономику. Имея инфляцию 18%, коллапсирующий песо и раскручивающуюся спираль безработицы, правительство страны решило установить Linux во всех 126 тысячах школ Мексики.
Результат трудно назвать безусловным успехом. Чиновники были озабочены только снижением затрат, и в то время, когда организаторы школьной сети не покладая рук трудились над реализацией проекта, администрация занималась оснащением школ компьютерами на основе WinModem и WinPrinter (где применение Windows заложено «в железе») и рассылкой огромного количества дисков с Linux по школам, не имеющим ни единого компьютерно-грамотного сотрудника. В итоге лишь небольшой процент школ получил работающие системы на платформе Linux.
Несмотря на это, события в Мексике стали первым этапом битвы, которая стремительно начала захватывать Латинскую Америку, а в самой Мексике все еще продолжается.

Аргентина: аргументация «от фундаментальных принципов»
Некоторые ограничения первоначального мексиканского подхода были довольно быстро поняты участниками «Кордовской группы пользователей Linux» (Cordoba Linux Users Group, LUG) в Аргентине. Первоначально это была компания друзей, встречавшихся за пиццей, но вскоре они открыли список рассылки под названием proposicion, где обсуждались перспективы аналогичного билля в Аргентине. Из аппаратуры был только старенький компьютер на Pentium 100 и с перегоревшей видеокартой (www. grulic.org.ar/proposicion). Число подписчиков быстро росло, и рассылка скоро вышла далеко за пределы Аргентины, попутно дав импульс к созданию еще одной группы, Via Libre Foundation (www. vialibre.org.ar), которая стала связующим звеном между LUG и законодателями. Здесь законодателям объясняли проблематику, обсуждали доводы за и против, разрабатывали тексты законопроектов, консультировали конгрессменов, писали статьи, выступали с докладами и т. д.
Результатом работы рассылки и группы Via Libre стал в конечном счете «билль Драгана» («Dragan bill», www.grulic. org.ar/proposicion/proyecto/leyes/ 904-D-02/texto_orig), представленный в Национальный Конгресс Аргентины в 2002 году и в настоящее время обсуждаемый в подкомитетах. Однако значительно раньше стало ясно, что хотя чиновников и можно убедить в преимуществах СПО, напирая исключительно на снижение расходов, фактическое проведение в жизнь стратегии, основанной на СПО, требует более аккуратно сформулированных целей.
Рассылка proposicion расширялась, росло число ее участников по всей Латинской Америке, в сферу обсуждения входили все новые идеи и аргументы. Были сформулированы три основных обязанности государства, которые можно полностью выполнить лишь на основе СПО:
 

• предоставление гражданам беспрепятственного доступа к публичной информации (public information);

•  постоянное хранение этой информации в открытом доступе;

•  обеспечение защиты информации (как государственной, так и личных данных граждан).
  Или, короче: прозрачность, постоянство, безопасность. Обсуждение этих принципов см. во врезке

Каждая из трех базовых задач имеет множество аспектов. Доступность информации должна быть обеспечена без принуждения граждан к закупке лицензий на ПО той или иной фирмы. Отсюда вытекает главное следствие — форматы хранения данных должны быть стандартными и открытыми. Это не значит, что документы обязательно создаются на СПО — при условии, что используемый софт позволяет создавать документы в этих стандартных форматах. Но хотя ППО способно работать со стандартными форматами, его производители сейчас настолько широко используют тактику «охватить и расширить» — то есть взять стандарт и слегка его модифицировать так, чтобы он был не полностью совместим с другими реализациями, — что в этом вопросе особого доверия не вызывают. Второе следствие состоит в том, что ПО для доступа к этим данным должно использовать родной язык граждан страны. Для «малых» языков (фарерский тамильский, айнский, кечуа, коса… список очень велик) объем рынка недостаточен, чтобы покрыть расходы разработчиков ППО на локализацию. Открытость софта необходима и для бессрочного доступа к данным. Наконец, самые острые вопросы связаны с требованиями к безопасности. Во-первых, государство должно быть способно обеспечить защиту от взлома систем, содержащих личные данные граждан. Дает ли открытость исходного кода какие-либо преимущества в этом аспекте? Исторические данные, кажется, подтверждают это, но в целом утверждение спорное. Следующий вопрос этого ряда — утечка информации (в частности, ее скрытая пересылка создателям программ или правительствам их стран). До тех пор пока форматы файлов закрыты, трудно определить, какая информация содержится даже в невинном документе, созданном текстовым процессором. Проблема утечки информации пользователя в компанию-производитель софта возникла при переходе от распространения ПО на компакт-дисках к процедуре, требующей интеграции с сервером производителя; эту модель используют Apple и Microsoft. Например, существует не менее одиннадцати причин, могущих заставить компьютер, работающий под WindowsXP, связываться с серверами MS (www.microsoft.com/WindowsXP/ pro/techinfo/administration/manageautoupdatу). Сами по себе эти причины безобидны. Однако в результате возникает физическая зависимость от Microsoft, продолжающаяся и после приобретения лицензии. Степень же доверия к политике компании по использованию информации, полученной в этих сеансах связи, в будущем вряд ли изменится. Учитывая действующую в настоящее время лицензию пользователя (EULA), которая позволяет MS в одностороннем порядке изменять условия лицензионного соглашения на уже закупленный продукт, компания рассчитывает на очень высокое доверие пользователей. Наконец, вполне объяснимы подозрения ряда правительств, что если исходный код ПО недоступен, а ПО импортировано из другой страны, то у этой страны может возникнуть искушение использовать такое ПО для шпионажа. Подобные подозрения трудно подтвердить или опровергнуть. Однако последний пункт решения суда по делу правительства США против Microsoft (the US government case against Microsoft) не способствует их снижению: Ни одно из положений настоящего окончательного решения суда… не обязывает Microsoft документировать, раскрывать или лицензировать третьей стороне… какие-либо API, интерфейсы или другую информацию связанную с любым продуктом Microsoft, если имеется законное предписание со стороны правительственного агентства компетентной юрисдикции не делать этого (см. www. dcd.uscourts.gov/microsoft-2001.html).