Свежий номер №9 (434) / Приключения DVD в России Дата публикации: 11.03.2002 Алена Кухарева, akulina@computerra.ru
«Честное использование» вне закона? Значение возни вокруг DMCA и пр. трудно понять без анализа ограничений на реализацию исключительных прав, предусмотренных законодательством об авторском праве (в англоязычной литературе используется термин «fair use» - честное использование). В частности, в российском Законе «Об авторском праве и смежных правах» эти ограничения (ст. 18-26) сконфигурированы так:
Значение института fair use заключается не в том, что авторы получат вознаграждение по альтернативным каналам 1, а в том, что он намечает путь к ограничению злоупотреблений локальной монополией, возникающей при концентрации «имущественных» прав в руках отрасли. Поскольку рациональный индивидуальный потребитель, вооруженный правами fair use, купит экземпляр, выпущенный медиа-отраслью, только в случае, если его цена меньше издержек «самодеятельного» копирования (включающих не только цену носителя и амортизацию оборудования, но и затраты на поиск того, кто предоставит свой экземпляр для копирования), отрасль как бы подталкивается к тому, чтобы предоставлять реальные услуги (передавать покупателям часть экономии на масштабе, достигаемой при промышленном тиражировании носителей, развивать и насыщать розничную сеть продаж экземплярами произведений широкого ассортимента и т. п.). Очевидно, что институт fair use, при всем несовершенстве его конкретных реализаций в той или иной правовой системе, это - наряду с ограничением на срок действия «имущественных» прав и исчерпанием прав на экземпляры произведений, правомерно пущенных в оборот - лучшее, что придумало человечество для создания рыночной ситуации в обороте произведений, подпадающих под авторское право. Не менее очевидно, что в медиа-отрасли это нравится отнюдь не всем, очень для многих просто скупать исключительные «имущественные» права и эмитировать неисключительные представляется более выгодной «бизнес-моделью» (в том же смысле, в каком любая финансовая «пирамида» выгоднее реального бизнеса). Деятельное сопротивление реализации и развитию института fair use в XX веке шло в основном по двум линиям:
В последние десятилетия к ним добавилась и третья:
Сегодня складывается парадоксальная ситуация, когда медиа-отрасль безнаказанно возводит технические препятствия на пути реализации прав, не только традиционно признаваемых за ее аудиторией, но и специально охраняемых законом. «Шифрование» и «зонирование» DVD-контента - один из примеров, так называемые электронные книги (e-books) - другой. Более того, государственные институты все чаще используются отраслью для преследования тех, кто пытается эти права отстаивать 2. Сейчас на наших глазах в США, где медиа-отрасль наиболее сильна, две ветви власти (законодательная и исполнительная) уже прогнулись под тяжестью ее лоббирования (я имею в виду прежде всего их использование для политических преследований авторов и распространителей DeCSS и Advanced e-Book Reader), и мы с интересом ждем реакции со стороны третьей. При всех различиях упомянутых случаев суть их одна: запугать исследователей и программистов, а последней мишенью становятся именно права на «честное использование» произведений 3. Менее понятна вялость и явная неохота, с которой рассматриваются дела о распространении приемов «защиты контента» (кажется, до сих пор только в Австралии в отношении DVD Forum и его участников начато антимонопольное разбирательство). И уж совсем не понятно молчание - и это в лучшем случае (к травле одного из авторов DeCSS Йоханссена присоединилось и его «родное» норвежское правительство) - остальных государств, которые безучастно взирают на нарушения и охраняемых законом прав национальной аудитории, и авторских прав своих граждан, и на угрозы академическим свободам и свободе слова. Инструменты защиты последних, впрочем, существует. Это и гражданско-правовое преследование нарушителей 4, и, теоретически, даже уголовное, поскольку функции «защиты от копирования» напрямую подпадают под определение отличительных особенностей «вредоносных программ» («несанкционированное блокирование информации» из ст. 237 УК) 5. Вот только рвения со стороны правоохранительных органов в этом направлении не наблюдается. Конструктивным выходом, возможно, было бы, во-первых, законодательно определить условия, при которых «защита контента», мешающая реализации прав «добросовестного использования», академической свободы и свободы конкуренции, может быть признана незаконной. Более радикальным решением была бы прямая зависимость охраны «имущественных» прав на произведения от соблюдения правообладателями законных прав пользователей при определении формы распространения произведений, защищающая отдельные правомочия от «пиратского» захвата независимо от того, какие правомочия и кем захватываются. Максим Отставнов, [ maksim@otstavnov.com ] 1 (обратно к тексту) - В большинстве случаев не получат, поскольку предусмотренный законом механизм «коллективного управления имущественными правами» практически гарантирует, что такое «управление» сведется к поборам и вознаграждению тех, кто «успел к кормушке». Интересующихся отсылаем к разделу IV ЗоАП, и российская ситуация в этом вопросе отнюдь не уникальна. 2 (обратно к тексту) - Тем, кто интересуется подробностями, можно порекомендовать раздел «DVD-DeCSS» ресурса cryptome.org/cryptout.htm. 3 (обратно к тексту) - Шарлатанская «защита от копирования» не оказывает, да и не может оказать, никакого существенного влияния на пиратов, необходимость противостоять которым и выдвигается перед непросвещенной публикой в качестве повода для ее внедрения. Кстати, и DeCSS, и AeBR, и многие другие разработки показали, что нейтрализация «защиты» стоит на порядки дешевле, чем ее внедрение. Для пирата соответствующие издержки просто незаметны на фоне производственных расходов и рисков ведения регулярной противозаконной деятельности. 4 (обратно к тексту) - В России уже появляются прецеденты признания «защиты контента» незаконной коммерческой практикой, хотя говорить о них еще рано. 5 (обратно к тексту) - Интересно, что в отношении оборудования такой нормы нет.
|